Новости спорта
Овчинников: Не путайте футбол с жизнью
2006-10-27 11:17Борман теперь совсем другой. Похудевший, с интонациями мягкими, почти ласковыми. Должно быть, кукольная Эстония, где он второй год трудится вице-президентом "Левадии", разморила его, Великого и Ужасного, пишет "Спорт-Экспресс". Пусть и подзабытого. А может, постарел Овчинников. Но удивлять продолжает. Что словом, что привычками. Антикварный двухместный "порше" времен, кажется, первых фильмов о Джеймсе Бонде бойко подкатил к "Метрополю". Швейцар чуть шею не свернул, засмотревшись на диковинный экземпляр. Из машины вышли двое - Валерий Овчинников и сидевший за рулем его бессменный помощник в нижегородском "Локомотиве", а ныне футбольный агент Николай Козин.
- Неужто из Таллина на этой машине приехали? - поразились мы.
- Только Козин. Я поездом добирался.
- Славный у вас автомобиль.
- Не смотрите, что старенький. На трассе спокойно 250 километров в час идет. У меня в Таллине еще "хаммер" есть. А "порше" - подарок моего бывшего футболиста. Александра Гармашова, знаете такого?
- Тянет в Москву, Валерий Викторович?
- Привез на просмотр в один из столичных клубов игрока "Левадии" Никиту Андреева. До этого в составе юношеской сборной России 1988 года рождения он на турнир в Андорру ездил.
- У него российский паспорт?
- Да, Никита - гражданин России, а в Эстонии у него вид на жительство. Сам он из Нарвы. Кажется, тот самый редкий случай, когда снаряд попадает в одну воронку.
- Второй Карпин?
- Именно. Очень одаренный парнишка.
- Вице-президент "Левадии" ездит на "хаммере", останавливается в "Метрополе"... Клуб живет на широкую ногу?
- "Метрополь", между прочим, - футбольное место. Колосков всегда тут банкеты проводил. А "Левадию" не зря эстонским "Челси" называют. Президент клуба Виктор Левада стремится создать крепкую команду европейского уровня. Сейчас мы с приличным отрывом лидируем в чемпионате Эстонии, в Кубке УЕФА два раунда прошли, одолев финскую "Хаку" и голландский "Твенте". С "Ньюкаслом" сража лись достойно.
- Не жмет вам Таллин в плечах?
- Там интересно. Особенно когда стартуют еврокубки. Но, разумеется, все другое - и объем работы, и напряжение. Сколько человек обычно трудятся в структуре футбольного клуба? 20 - 30, а то и больше. В "Левадии" со всеми организационными хлопотами справляются трое - директор клуба Юрий Чурилкин, его помощник Люба и технический директор Павел Казаков. При проведении игр Кубка УЕФА на них было все - от приема команд до поездок болельщиков "Левадии" за границу. Прекрасно справились.
Мою же нынешнюю должность с тренерской не сравнить. Встаешь не в семь утра, а когда захочешь. Можешь вовсе сутки дома просидеть. Обычно просыпаюсь часиков в девять. Пью кофе. Чтобы запустить мозги, включаю по спутниковому телевидению российские новости. Водитель отвозит в клуб, смотрю тренировку, общаюсь с коллегами и свободен. Даже своего кабинета нет. Он мне ни к чему
- Кто тренирует "Левадию"?
- Эстонец Тармо Рюйтли. Уже не первый год.
- Почему не вы?
- Человек хорошо справляется со своими обязанностями. А я на "живое" место не прыгну. Это для меня закон.
- Вернетесь когда-нибудь в Россию тренером?
- Бог его знает. Когда в 30 лет начал осваивать профессию тренера, искренне считал, что сорокалетние мешают жить и работать. Когда исполнилось 40, то же самое твердил про пятидесятилетних. А когда мне 50 стукнуло, призадумался: кто же теперь-то мешает? Может, и сегодня молодые руководители клубов рассуждают, как я раньше. С опытным тренером, прошедшим "и Крым, и дым", трудно. "Кинуть" его невозможно. Заставить плясать под свою дудку - тоже не выйдет. Удобнее работать с теми, кто помоложе. В российском футболе с недавних пор принижена роль главного тренера, если, конечно, он не иностранец. К нашим же сквозит откровенное пренебрежение. Говорят: "Вот тебе г... Крутись как хочешь, но сделай из него конфетку".
- В чемпионате России последним вашим местом работы был челябинский "ЛУКОЙЛ". Как работалось с Юрием Перваком?
- Бизнесмен он великолепный, но в футболе у него беда. Слишком часто меняет тренеров. В нижегородском "Спартаке" за этот сезон троих уволил! Их просто смыли, как в унитаз. Нажали на кнопочку, хоп - и нету. Вот и я у Первака не задержался. Передали мне его слова: "Вы закончили работу, молодой человек". Посмотрел я на себя в зеркало, подивился изящности формулировки и уехал.
- В первый раз вас так уволили?
- Нет, в Кирове в 80-е похожая история случилась - об отставке мне сообщили через зампреда исполкома. Тогда было больно и обидно. Я был молодым и дерзким.
- А сейчас вы какой?
- Дерзкий и хитрый. В промежутке с 30 до 40 лет ты способен на поступки, которые позже уже не совершишь. По молодости тебе на все плевать, можешь послать на три буквы первого секретаря горкома партии. Что я и сделал в Тюмени.
- Из-за чего?
- Мы по просьбе местных телевизионщиков начали матч на 15 минут раньше. Первый секретарь пришел на стадион - игра в разгаре. Он давай орать, возмущаться. Потом вполне серьезно заявляет: "Остановите матч и начинайте заново". Вот тут я и не выдержал. В ответ услышал: уроем, закопаем и так далее. Спасибо начальнику "Главтюменьгеологии" Салманову, спустил дело на тормозах.
- По слухам, из Нижнего Новгорода вы вернулись миллионером.
- Я - не миллионер и никогда им не был. Мои друзья знают: если мне дать миллион долларов, через две недели его уже не будет. Сам не знаю, куда у меня деньги деваются. Хотя транжирой назвать себя не могу.
- В Нижнем у вас был свой БТР, яхта. Куда все это делось?
- Бронетранспортером когда-то со мной расплатился за футболиста арзамасский завод. Больше с команды взять было нечего. Потом у этого БТР движок украли. А яхты у меня сроду не было. Был катер, построенный в 1956 году. Мы привели его в порядок, встречали на нем гостей клуба. Жить на Волге и не иметь катера - по меньшей мере странно.
- Что за бизнес у вас был после отъезда из Нижнего?
- Бизнесом не занимался. Это мой младший брат Виктор был вице-президентом нижегородского "Локомотива" и одним из его спонсоров.
- Мягче, сентиментальнее за годы без российского футбола не стали?
- Есть такое. В России каждый день - сплошной адреналин и сумасшедшая гонка. А эстонская жизнь умиротворяет. Зайдешь в бар, закажешь кофе. Покуришь, поразмышляешь. В состоянии, когда ни черта не делаешь, до депрессии недалеко. Но у меня есть способ, как с ней бороться. Включил дома российские каналы, созвонился с друзьями - и хандры как не бывало.
- Расплакаться можете?
- Говорят, все садисты плачут... Меня всегда слеза прошибает, когда фильмы о войне смотрю. Вот на матче Россия - Израиль, когда счет стал 1:1, я на весь стадион завел бы "Вставай, страна огромная". Думаю, под такую музыку наши зубами начали бы штанги грызть. В той игре нам на поле очень не хватало одного игрока.
- Это кого же?
- Того, что на всю страну рявкнул в телекамеру всем известную фразу. Да-да, Евсеева. Вот этот евсеевский дух нам и нужен был. Русские люди в драке не помогут, но войну выиграют.
- Вас сложно представить растерянным. А ведь наверняка было?
- Раз не видно - значит, не было. Растерянность не должна на лице отражаться. Отвисшая челюсть, квадратные глаза - это все не про меня. Я умею управлять собой.
- Курить вы не бросили. По-прежнему - три пачки в день?
- Да. Правда, выкуриваю по полсигареты.
- Вы с 70-х годов исключительно "Мальборо" курите. Как во времена дефицита доставали?
- В Москве было две точки, где всегда продавался настоящий, американский "Мальборо". Денег стоило колоссальных, но я хотел курить хорошие сигареты, и мог себе их позволить. Отказывая в чем-то другом. Допустим, в алкоголе. Я почти не пью.
- Почему?
- Если ты от футболистов требуешь: "Трезвость - норма жизни", должен потребовать того же от себя. Глупо читать лекции о вреде алкоголя, дыша на игроков перегаром.
- Не коробит, когда про вас говорят: "Бывший тренер Овчинников"?
- Не очень умный человек сказал как-то: "Овчинников? Это - вчерашний день". На что я ответил: "У меня-то, слава богу, хоть вчерашний день есть. А у тебя, собака на задних лапах, ни будущего нет, ни настоящего".
- Часто памятью в прошлое обращаетесь?
- Вспоминаешь какие-то матчи, встречи. Короткий разговор с Бесковым, например. Мы играли на "Динамо", и уже в первом тайме горели 0:3. Я орал на игроков, как бешеный бык. А Бесков, проходя мимо, обронил снисходительно: "Валера, что ты на них кричишь? Они же лучше не умеют..." Сел я на лавку и за второй тайм не проронил ни слова.
- "Ему как тренеру нужно совершенствоваться во многих аспектах. Тренировочный процесс проходит скучно и настолько приедается, что люди выдерживают его только из-за хороших условий". Знаете, чьи это слова об Овчинникове?
- Наверное, Володи Казакова?
- Нет, вратаря вашего Шанталосова.
- Про скуку говорят те, кому не интересно тренироваться. Впрочем, того же Шанталосова я в чем-то понимаю. Тогда у "Локомотива" не было средств держать тренера по работе с вратарями. За их подготовку отвечал Козин, бывший защитник. Лишь в 98-м у нас впервые появился специальный тренер для голкиперов, Юрий Перескоков. Теперь он в "Спартаке".
- Кто-то из игроков рассказывал: "Отличная команда в Нижнем, вот только стукачей многовато. Все Валерию Викторовичу докладывается"...
- Для кого-то, может, это и стукачество. А главному тренеру необходимо знать, чем дышит команда, что внутри творится. Иначе нельзя. При этом я закрывал глаза на некоторые проделки. Был у меня, к примеру, футболист, который накануне матча не мог обойтись без женщины.
- Валерий Четверик, поговаривают, однажды отлупил игрока в раздевалке. Вы на такое способны?
- Да вы что! Футболиста можно разбирать по запчастям. Как конструктор. Но оскорблять и унижать его никто права не имеет. Если и орешь матом, то на всех сразу. Тогда никому не об идно.
- Помните, как про вас отозвался в интервью Валерий Карпин: "У Бормана в Освенциме"?
- А кем после того "Освенцима" стал Карпин? Один из предсезонных сборов у нас проходил в высокогорье. Там действительно было тяжело, но приходилось терпеть. Все знают, что тренировки у меня не сахар. В моей первой команде - кировском "Динамо" - подъем был в шесть утра. Не потому, что я такой зверь. К сожалению, в другое время мы не могли попасть в манеж. Там тренировалась бронзовый призер Олимпиады по легкой атлетике. И мы вставали в шесть, ехали на тренировку.
- Кировское "Динамо" вы возглавили в 34 года, не имея за плечами никакого авторитета. Бунта не опасались?
- Полкоманды я разогнал сразу. Вскоре поймал двух ветеранов, говорящих попугаев, и кончил их при всех.
- Что значит "кончил"?
- Выгнал. А куда деваться? Я же за результат отвечаю. И он был. Клуб принял на 22-м месте. Сперва на 3-м финишировали, а потом в первую лигу вышли.
- Самый талантливый игрок, с которым вам доводилось работать?
- Много талантливых ребят через нижегородский "Локомотив" прошло. Калитвинцев, Смертин-старший, Мухамадиев, Аваков, Шанталосов, Нижегородов, Петя Быстров... А Гецко? Когда Ваня к нам из Одессы-мамы приехал, мы ему трусов по размеру не нашли - столько в нем лишних килограммов было. Но какой это был парень, какой! В своем первом матче с "КАМАЗом" так отпахал, что до раздевалки дойти не мог, его на руках несли. Была в Нижнем интересная команда и в 89-м, когда мы пробились в первую лигу. В том составе преобладали люди пьющие. Они даже перед игрой могли загудеть, но выходили на поле - и забывали обо всем, что вытворяли накануне.
- Был у вас метод, как с пьянками бороться?
- Был. Нет, не штрафы. Отбирать у игрока деньги бесполезно - он только озлобится. Узнав о нарушении режима, я на следующий день такую нагрузку давал, чтобы игрока буквально наизнанку выворачивало. Главное - вовремя вывести из организма всю эту заразу. Футболистам я говори л: "Сезон закончится, бери никелированный таз, наливай ящик водки, вставай на корточки и лакай все до последней капли. В свой отпуск делай что хочешь". Я не боялся брать игрока с репутацией злостного нарушителя режима. Боялся другого - чтобы в команде не было клептоманов.
- И такое бывало?
- Бывало. Еще головной болью были поездки за рубеж в начале 90-х. Приключений хватало. Однажды с игроком на четыре года подписал контракт в народном суде города Вена.
- Заинтриговали.
- Его кто-то из партнеров клоуном выставил. В магазине в сумку засунули что-то, а полиция тут как тут. Моментально суд организовали. Пришлось вытаскивать парня. Он до этого сомневался, на год ему контракт с "Локомотивом" заключать или на два, а там вмиг на четыре согласился: "Только вытащите меня отсюда!" Мы вытащили, заплатив за него штраф. Долларов 20, по-моему.
- Когда-то "Трабзонспор" пытался купить у вас юных Петра Быстрова и Нижегородова, а вы ответили, что нечего им в этой дыре делать. Не слишком жестко?
- Нет, все правильно ответил! Я сторонник того, чтобы наши футболисты играли на родине, а не мотались по таким странам, как Турция. Быстров с Нижегородовым потом в молодежную сборную попали, в национальной команде успели поиграть. Быстрову, к сожалению, травма колена помешала полностью раскрыться.
- Кто из футболистов обошелся вам дороже всех?
- Наш нижегородский мальчик Леша Герасимов. Мы его выкупили у ЦСКА. Летом 98-го должны были заплатить 200 тысяч долларов. И вдруг дефолт! Эти 200 тысяч превратились в астрономическую сумму. Выкрутились как-то, рассчитались с ЦСКА. Это было тяжелое и вместе с тем дивное время. Как мы в тот год вернулись в высшую лигу и на финишной прямой чудом обошли "Сокол"!
- И вправду, как?
- Отработаны были новейшие методики по дезориентации противника. Мы зашифровали ситуацию, и "Сокол" на этом спалился. Он был уверен, что уже вышел наверх, а нам ничего не надо. Тренировал "Сокол" Федотов, которого после сезона сня ли. Но он-то был не виноват. Я в саратовском клубе уволил бы тогда всех, кроме него.
- Есть матч, о котором больно вспоминать?
- Хорошо помню матч, после которого потерял орган.
- Какой, простите?
- В 89-м году после игры в Свердловске оказался на операционном столе, мне удалили желчный пузырь. Мы проиграли 0:1, судья такое вытворял, что пузырь и не выдержал... Еще в Тюмени чудная игра была с "Котайком". Вели 2:0, потом судья нас закопал. Гости счет сравняли, а на последней минуте в их ворота назначили пенальти. Стас Феоктистов идет к мячу, и тут арбитр дает финальный свисток, уводя команды с поля. Это был Костя Вихров, рефери ФИФА. Он позже учил молодых арбитров, как надо судить!
- Вам хотелось какого-нибудь судью растерзать собственными руками?
- Для меня один случай стал уроком. Играли в Свердловске, так я весь матч выл от судейских проделок. Отдал видеозапись людям, они посмотрели, перезванивают: "Валерий Викторович, ничего нет". - "Как нет?! Он нас 90 минут уничтожал!" - "Еле-еле нашли два момента, в центре поля..." Я набрал телефон судьи, извинился. С того дня после игры не ору, выдерживаю паузу. Смотрю и думаю.
- Были при советской власти в первой лиге судьи, которые не брали?
- Сергей Хусаинов. Не брал, и все. И я раз пытался с ним говорить - ни в какую... Вообще не пользовался возможностями, которые у него были, как у судьи. Кстати, что-то говорили про Колоскова Вячеслава Иваныча, но я его знаю с 78-го года - это интеллигентнейший человек. Не представляю, как ему можно было что-то предложить. Все разговоры о его нечестности - пустой и гадкий для меня звук.
- Российский футбол смотрите?
- Больше, чем в те годы, когда тренировал сам. Когда у тебя есть команда, достаточно узнать результаты. Времени хватало только подкорректировать табличку.
- Михаил Бесчастных рассказывал, что если в "Спартаке" середины 90-х зарплата была три тысячи долларов, то в Нижнем Новгороде отставали не намного - платили д ве. А какие премиальные были в вашем "Локомотиве"?
- За Москвой гнаться мы не могли. Самые большие премиальные на кону были, когда в 96-м мы московское "Динамо" дома 2:0 обыграли. Впоследствии выяснил, что моим ребятам еще два клуба здорово приплатили за эту победу.
- Принципиальный был матч?
- Для меня - очень. А два других клуба не пускали наверх "Динамо". Большая политика. Вот еще момент. Помните вратаря Мананникова?
- Конечно.
- Так его в "Роторе" обвинили в сдаче игры моему "Локомотиву". Могу сказать: ни-ког-да Мананников нам игру не сдавал. Ручаюсь. А он, по сути, карьеру закончил из-за этих обвинений. Увидел бы "Ротор" следующий наш матч. В этих самых воротах, в этот же угол такой же гол пропустил Шанталосов. Была там "веселая" кочка, о которую мяч ударялся - и летел через вратаря.
- Одно время ваш друг Арсен Найденов стороной объезжал Новороссийск, в котором когда-то работал. То же самое говорили про ваши взаимоотношения с Владикавказом, куда, дескать, Овчинников, робел приезжать.
- Я не робел, но заезжать было неприятно. Долгая это история, а если коротко, меня обманули. Был запрет на профессию за подписью секретаря по идеологии Северной Осетии. Поднялся один генерал и сказал: "Какое вы имеете право запрещать человеку, закончившему ВШТ, работать тренером?" В итоге смягчили решение: два года я не мог работать в РСФСР. И поехал в Эстонию.
- Был в вашей жизни отрезок, когда карьера футболиста завершилась, а карьера тренера еще не началась. Много профессий тогда перепробовали?
- Чем только не занимался. Можете написать так: обдумывал будущее.
- А если серьезно?
- На завод не ходил точно. Принципиально.
- За тунеядство могли тогда и посадить.
- Не могли. Нужно было очень постараться, чтоб посадить тунеядца. Тот период был для меня не самым плохим. Сложнее стало после ВШТ, когда работал тренером. Футбол - это "игла", стопроцентно. Сидишь зашоренный, забываешь обо всем вокруг. Потом, отойдя чуть в сторону, с удивлением узнаешь, что есть другая жизнь, "нормальная". Ты, оказывается, можешь многое себе позволить. Необязательно носить целыми днями чертов спортивный костюм. Открываю шкаф - нахожу вещи, которые никогда не надевал. Сейчас приходится их ушивать.
- Похудели?
- А разве не видно? Вес сбалансировался. Не нервничаю. Недавно на собственный костюм прежних времен наткнулся - глазам не поверил. Запахнуться в него могу. Неужели, думаю, был такой поросенок?
- Диетами, наверное, пользуетесь?
- Никаких диет. Раньше как было? До десяти вечера голодный, домой приходишь, как свинья, нажираешься, а у всякого организма своя реакция на стресс после игры. Кому-то надо стакан водки залудить - и успокоился. А кому-то водка не идет, так начинаешь просто жевать.
- Еще одна легенда, как вы проигрались в карты, с трудом расплатились и с тех пор смотреть на них не можете.
- Да, было в институте. Есть русская народная игра "сека", - посадили меня ребятки, поймали на одну руку, заколбасили на такую сумму, что дух перехватывало.
- На какую?
- Под "штуку" рублей. А я студентик, 21 год. Но заработал эти деньги. Пахал ночами как негр.
- Вагоны разгружали?
- Хуже. На мясокомбинате были бригады борцов, штангистов - все мои приятели. Там зашибали солидные деньги, но и сесть можно было запросто.
- Долго работали?
- За месяц долг отбил. Это была задница. Весил я тогда килограммов пятьдесят, хоть и назывался "грузчиком".
- Прилично вас люди "кинули".
- Нормально. Я им благодарен - они меня так вылечили, что больше никуда не затащишь. С тех пор в азартные игры не играю. Даже в шахматы.
- В армии с экстремальными ситуациями сталкивались?
- Пьяный командир полка по фамилии Слесарь построил: "Кто сказал, что командир полка - слесарь?!" Решил раскатать полк гражданской обороны танками, и это было ЧП. Но я из-под танка ушел.
- То есть?
- Надо ведь, ч тобы танк еще правильно проехал над твоим окопом. Смотрю, как он надвигается, думаю: во время войны, ладно, сразу взорвусь, но сейчас? А эта гадина прет, очень неприятно.
- И что вы сделали?
- "Заболел" перед решающим боем. Друзья из медсанчасти подсобили. Я попал в армию 25-летним, в этом возрасте ты уже не совсем дурак. Твоим лейтенантам на четыре года меньше. Можно найти общий язык даже с этими мерзавцами, молодыми и задорными.
- Прощать вы умеете?
- Умею. И прощал. У меня игроки по два-три раза появлялись в команде. Всегда убеждал: не путайте футбол с жизнью. Проходит время - и ты, вчера кипевший, смотришь на ситуацию новыми глазами.
- И нет в футболе человека, которому руки бы не подали?
- Есть один. Игрок, и какой.
- Известный?
- Очень. Парень сдал игру. Кто такой - не скажу, он жив-здоров. Пусть живет дальше, Бог ему судья. Если команда продает, ты - в шоке. Но как-то своими методами "расколол" игроков, признались.
- Как "кололи"?
- Как гестапо. Уметь надо. Нынче вряд ли игрок рискнет "подписаться" на продажу матча. Слишком опасно. Прежде можно было спросить невзначай своего же игрока: у тебя такого-то телефона нет? Тот достает записную книжку, диктует. Думаешь: у тебя телефона президента этого клуба нет, а у игрока есть. Почему? Ставишь зарубку. На всякий пожарный.
- Чем тренер Овчинников не походил на всех остальных?
- Чаще всего заявляли: "А кто он такой?" Я отвечал: "Ребята, все верно, но мне проще. Вы думаете о том, что было вчера, - а я размышляю о будущем". Байки из склепа, которые обожают бывшие футболисты, никому не нужны. Выросло поколение, которое никого и ничего не помнит. Их волнует исключительно нынешний день.
- Найденов как-то сказал о себе: "Я очень добрый и честный". Овчинников может повторить то же самое про себя?
- Это ж Найденов. Он что угодно скажет. Я - не добрый. И не совсем честный. На собственный счет не заблуждаюсь, великим не просыпаюсь. Из любого честного рано или поздно делают дурака. Я однажды честно сказал - вы, наверное, помните?
- "Давал, даю и буду давать"?
- Да. Фраза, которую вырвали из контекста и пустили гулять по свету. В Воронеже было совещание тренеров первого дивизиона. К тому моменту уже отыграли первый круг, в некоторых городах нам отрывали голову. Кто-то рвался наверх, а мы мешались под ногами со своим футболом. И прозвучало предложение - от тех самых, которые меня "убивали", сыграть в честный футбол. Хорошее предложение?
- Восхитительное.
- Говорю: "Нас здесь 12 тренеров. Мы решили быть честными. Правда, один из нас сидит и думает: "Давал, даю и буду давать!" Но руку за ваши идеи поднимает и подписаться готов под любым меморандумом". А полгода спустя в Сочи приносит мне Козин газету, а там крупными буквами эта фраза приписана мне.
- За давностью лет не хотите рассказать, как с Найденовым спасали друг друга от вылета?
- Ага, спасали. Дома играем вничью, затем едем в Сочи - и снова ничья. При трехочковой системе. Вечером телевизор включаю, там разговор: "Опять расписали".
- А в 93-м году задержали прибытие на стадион пожарной машины, матч с "Жемчужиной" начали позже конкурентов, - и сыграли как надо. С решающим голом на 93-й минуте.
- Это вам Найденов рассказал? Почему-то никто не помнит, как перед этим матчем мы победили Владикавказ - 1:0. Который рвался к медалям, не хватало лишь победы над нами... С "Жемчужиной" мы играли в минус 26. Последний тур, лед вместо поля. Игрок "Жемчужины" Игнатьев затормозил - так метров тридцать летел по этому льду. Как слышу про переход на систему "осень - весна", сразу вспоминаю тот полет. А Арсен Юльевич - великий сказочник. Да и корреспонденты из него Андерсена делают.
- Не любите корреспондентов?
- Когда с вами говоришь, довольно быстро чувствуешь, чего от тебя хотят. А на ту цитату "давал, даю и буду давать" могу заметить: зато мне никогда не давали.
- Не брали?
- В жизни дене г не брал! А если взял, пусть у меня руки отвалятся. Прямо здесь, в "Метрополе"!
- Тогда вот еще байка про вас и Найденова. 93-й год, "Жемчужина" пробилась в высшую лигу. После матча с вашим "Локомотивом" Арсен Юльевич в коридоре спрашивает журналиста: "Как вам моя новая команда?"
- Ну-ну, очень интересно.
- Журналист отвечает: "Игра-то, по-моему, договорная". Тут Найденов увидал в коридоре вас и победно указал пальцем: "Я не хотел! Этот негодяй меня заставил!"
- Абсолютно в его стиле юмор. "Заставили" его. Покажите мне человека, который заставит Найденова сделать то, чего он не хочет. А вообще-то я стараюсь интервью не читать. Даже собственные. С корреспондентами мне сложно общаться. О каких-то вещах лучше молчать. Ушел я от темы?
- Технично. Сами не хотите книгу написать о собственных похождениях?
- Мне предложил один писатель из Финляндии организовать. Отвечаю: "Ты-то, сволочь, будешь там сидеть, на своем острове. А я в России - изображать Иисуса Христа".
- Есть в жизни правило, которое вы никогда не нарушали?
- "Не бери бабки". "Не продавай игры". Это правила - на всю жизнь. Могу вспомнить, как сыграли вничью с одной командой, которая рвалась в высшую лигу. Накануне мне предложили деньги, и я ответил: "Ребята, тогда прямо завтра мне надо заканчивать с тренерством". Если бы взял часть из "общака", любой футболист мог бы подойти ко мне после этого и назвать не Валерием Викторовичем, а по-простому: "Валер, ты что бурчишь? Как бабки брать, ты вместе с нами, а как напрягать, так меня"?
- Большая разница между "давать" и "брать"?
- О-о-о, про это кто-то хорошо сказал: "Давать - еще черт с ним. Вот брать - паскудно..."
- Не собираетесь в свою "Левадию" бразильцев привезти?
- Нет! Хватит. Приношу извинения всему российскому народу, за то, что первый их сюда притащил. Простить себе не могу эту пакость.
- Народ тогда гадал: Овчинников этих бразильцев на пляже нашел? Или еще где?
- Кто-то порекомендовал, и мы их выдернули в Нижний. Суммы за них просили смехотворные. Пять тысяч долларов за трансферы Бразильской конфедерации, две тысячи клубу. Семь тысяч за двоих. Найденов по поводу наших бразильцев все шутил. Продайте, говорит, их мне в Сочи.
- Зачем?
- "Одену в ливреи, поставлю около дома". Но на тот момент бразильцы свое дело сделали. Встряхнули народ, зрители пошли. Не так уж плохо они играли.
- Силва и Жуниор - так их, кажется, звали?
- Да. Мы-то их худо-бедно различали, а заявлять поехали - беда. На фотографиях совершенно одинаковые.
- Говорят, Жуниор осел в Нижнем, женился, работает на стройке?
- Не в курсе. По-моему, оба уехали в Бразилию - и с концами. Хотя девицы-то у них в Нижнем были, и не по одной. Успехом у нижегородских барышень пользовались фантастическим! Очереди к ним выстраивались. Жизненную задачу - воспроизводить себе подобных - бразильцы прекрасно понимали. И преуспели. Заметный след оставили в Нижнем Новгороде.
- Легенды ходили про ваши установки. Да и футболисты в интервью посмеивались, пересказывая. "Во вражеской штрафной зарыты деньги - пойдите и откопайте".
- Что в этом плохого? В самом деле - в чужой штрафной зарыты деньги. Скажите мне - что такое установка? Все построено на стрессе. Это и есть способность тренера - ошеломить. Можно фишки на макете двигать, но этим мы целую неделю занимались. Там, в тренировочном процессе, пытаешься говорить плавно. Но - только не на установке. Нужно завести людей так, чтоб у них шерсть дыбом стояла, когда выходят из раздевалки.
- Получалось?
- А как же! Но каждый раз надо было что-то новенькое подбрасывать. Вот это - уже искусство. Не умеешь - двигай фишки: "Отдай сюда, а ты беги сюда".
- Вы с утра знали, что скажете вечером на установке?
- В обед примерно догадывался. А к установке уже знал наверняка. Кстати, про мешок с деньгами в раздевалке вам тоже рассказывали?
- Нет. Что за мешок?
- Пр инес в раздевалку на установку мешок с деньгами. Мы долго до этого не платили. Клуб был недалеко от раздевалки, деньги привезли - я их схватил и принес ребятам.
- Мы слышали другую историю - о том, что премиальные за победу вы женам футболистов выдавали еще до игры, оговариваясь: "Представляю, с какими лицами ваши мужья будут их возвращать в случае поражения". А была хоть одна установка, на которую вы шли, не зная, что сказать?
- Была. 97-й год. Мы вылетаем - и мне нечего говорить. Нам уже не подняться. И я мог сказать одно: "Уважаемые, сохраните себя на 98-й год! Не бледнейте лицами, не подписывайтесь на известно какие предложения, не лезьте в грязь".
- До всех дошло?
- Нет. Многих пришлось поотцеплять. Не дали им играть.
- Как-то в вашу команду приехал из Италии Андрей Талалаев. Первый вопрос к нему был: "Мыло взял форму стирать?"
- Форму стирали сами, это было. И сейчас вторая лига, думаю, вручную стирает, хозяйственным мылом. Я еще не рассказываю, чего стоило команду в сочинскую "Камелию" поселить. Туда очередь стояла в три круга, как краковская колбаса. Подъехать невозможно было. Я, к слову, не считаю зазорным сам носить мячи на тренировку. Читал, и Хиддинк в Бору носит.
- Самые мучительные для вас как президента футбольного клуба переговоры с игроком?
- Не было мучительных, со мной торговаться трудно. Один чудак подлетел из Москвы, мы его через минут пять отправили: "Не в ту команду ты приехал. С такими запросами тебе дорога в "Баварию" или в итальянскую серию А". Вообще дружить надо с богатыми.
- Почему?
- Взаймы не дадут, но и в долг не попросят. Второе - страшнее всего. Кто взял в долг, тот твой враг. Скажет, что через месяц отдаст - не верьте, не отдаст.
- Худший день в вашей жизни?
- Вылет из высшей лиги. По утрам просыпался и не знал, как с самим собой разговаривать. Приезжаешь в клуб, и доходит - ты больше не в "вышке", ты - в первой. Должен говорить с людьми, которые остались в вы сшей лиге, а не можешь - у тебя язык заворачивается в обратную сторону, и понимаешь: ты - дерьмо.
- Так жестко?
- Конечно. Ты опустил планку. Момент психологически тяжелейший. Но когда раз вылетишь, уже ничем не напугаешь.
- Самая большая ваша ошибка?
- Уход из Тюмени в Орджоникидзе. И вторая - уход из "Содовика" в "ЛУКОЙЛ". Подвел людей в одном месте и не нашел счастья в другом. Можно понять, почему сбежал из Тюмени, но чтобы уйти из "Содовика", надо было быть полным идиотом.
- Да и было вам не 35 лет.
- В этом мастерство Первака - убалтыватъ футбольных лохов так, что готовы все бросить. Не зря тренер Хабаровска на вопрос, кого пригласил бы из Нижнего Новгорода, ответил: "Первака". Самое интересное, обиды на него у меня нет. Для меня это урок. Развели тебя, дурака, и правильно сделали.
- Картины коллекционируете, как и прежде?
- Да бросьте вы, "коллекция". Есть несколько картин. "Девятого вала" Айвазовского среди них не замечено. Я же не Андрей Червиченко, куда мне до него. Где олигарх, и где я.
- Зато гордость вашу, коллекцию икон, украли?
- В свое время многие занимались "досками", так это называлось. Я тоже увлекался. Это связано с православием, с моей личной верой. Все хранилось в Тарту, в доме матери. Какие-то шакалы залезли и выгребли.
- Они знали, что брать?
- Уверен. Отслеживали. Там были любопытные работы, - например, старая "Троица". Очень дорогая вещь. Но иконы воровать - жуть. Бог накажет.
- Нашли воров?
- Нет. Бесполезно искать, и ничего из той коллекции не всплывало. И не могло всплыть, так не бывает. Пришел участковый, посмотрел, подумал, наверное: "Еще одним гадом меньше".
- Когда почувствовали себя верующим человеком?
- Был эпизод в двадцать лет, который заставил поверить по-настоящему. Утром выгнали из института, ни за что. Выгнали, и все. Через 24 часа восстановили, но за эти сутки я Боженьку вспомнил. Молился, как мог. В башке закрути лось: "Как жить дальше?!" В конце концов передо мной извинились, повесили новый приказ. Николай Иваныч Козин - жесткий ортодокс. Благодаря ему три поста в год выдерживаю. Вы думаете, почему я похудел?
- Поэтому?
- Посты так рассчитаны, что все мы должны быть стройными. Вот Найденов - человек уникальный. Помню - 2001 год, Сочи. Вбегает ко мне в гостиницу с криком: "Вашу мать, не знаете, что завтра пост?" И решили мы поститься: Найденов-то у нас - православный. Говорю ему: "Только смотри, все постимся"! - "О чем речь!"
- До того постились?
- Никогда.
- С непривычки тяжело?
- Не то слово. На третий день начинаешь шататься. Но смотрю на Найденова - у того репа как была улыбчивая и розовощекая, такой и осталась. Счастливый абсолютно. Я же зеленый был. А как внутри сосало - не передать. И тут дней десять спустя заезжаем к Найденову домой, жена Нина Степановна встречает. Спрашиваю: "Где главный-то?" - "Наверху спит", - отвечает. "Пообедал, что ли?" - "Да, котлетки съел, супчику..."
- Представляем ваш гнев.
- Не представляете. Башка закипела, я наверх кинулся - готов был его, спящего, разорвать и сожрать. А он потупился, глаза опустил: "Что я могу поделать, - не выдержал! Домой приезжаешь, а здесь котлеты у Нины Степановны..."
- Сорвались после этого?
- Ни в коем случае. Это был первый мой пост, остальные легче прошли. Теперь Рождественский пост жду, как манну небесную.
- С годами характер у людей порой меняется, и не в лучшую сторону. У вас тоже?
- Пожалуй. Раньше легче реагировал на неприятные вещи. Сейчас задумываешься: "Почему он так сказал? Какие у него основания?"
- Через году вас юбилей - 60. Много?
- В Тюмени мне одна женщина, доктор наук говорила: "Голова ясная и свежая, все понимаю. А в зеркало гляну - старуха!" В голове действительно ничего не меняется. Работает лучите, чем прежде, анализирует глубже, думает в десять раз быстрее.
- На вашем таллинском "хаммере " тоже нижегородские номера, как на этом "порше"?
- Эстонские. Кстати, на "порше" номер 19-45, не обратили внимание? В 45-м году мы немцев кончили. Победный номер, особенный.
- Сами машину водите?
- Очень слабо. Лучше к машине меня не подпускать, не любитель. Разве что в экстремальной ситуации поеду.
- Даже по Москве?
- По Москве только Козин может ездить. В два часа ночи движение такое, как в Таллине в час пик. Как-то и в аварии побывал. Приличной. Летели так, что о-го-го. Бывают в жизни маленькие футбольные преступления, и чуть нас с Козиным бес не попутал. В нижегородском "Локомотиве" после вылета были огромные проблемы, и в 2000 году одна команда предлагала, чтобы мы снялись, - они тогда получали наше место. Все официально. Чтобы рассчитаться с работниками, поехали на эти переговоры, будь они неладны. Отъехали километров сто от Нижнего - и ухнули в обрыв. Сверху орали: "Вы живы?"
- На чем ехали?
- На джипе, в дикий гололед. Вот Николай Иваныч сидит, красавец мой, - он за рулем был. Повезло: за нами ехал вахтовый ЗИЛ-131, только такая машина нас могла вытянуть. Спасибо мужикам, помогли. И мы на этом джипе двинули дальше, без единой болячки.
- Зачем?
- Обещали, что приедем. Но тему, решили, снимаем. Оказались правы. Бог меня предупредил: "Вылетай как угодно, только не трогай футбол. Это святое".
- Есть в нынешнем Валерии Овчинникове что-то эстонское?
- Нет. Я как был чистый русак, так и остался. И мне больно, когда Израиль играет с Россией вничью. Я его на карте с лупой ищу, этот Израиль. Но при этом я - русак, которому хорошо в Таллине. Если приедете туда на Рождество, получите колоссальное удовольствие. Поверьте на слово.
...Кто-то из бывших его игроков сказал однажды про Овчинникова: "Он очень необычный человек. Может два часа без умолку говорить и ни разу не повториться. Причем говорить о чем угодно - о футболе, политике, экономике. Да хоть о самолетах". Мы, проведя в компании Валерия Вик торовича ровно три часа, готовы согласиться. Он - может.
- Три часа - еще ничего, - посмеялся на прощание Овчинников. - У меня как-то в Нижнем разбор матча на семь часов растянулся. Без обеда команду оставил.
- Что так?
- Очень уж не понравилась наша игра в том матче. Да и сомнения определенные присутствовали. Ну, я как начал в 10 утра говорить, так в 5 вечера и закончил. Когда потом на часы взглянул, сам опешил.
Еврофутбол.Ру